75 лет назад был утвержден Генплан развития Москвы 1935 года

[Добровольский]

75 лет назад был утвержден Генплан развития Москвы 1935 года

"ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР считают, что при определении плана Москвы необходимо исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей…"
Эта формулировка стала ключевой в решении, принятом советскими верхами ровно 75 лет назад. Тогда, 10 июля 1935 года, был утвержден Генеральный план реконструкции Москвы.



Москву чуть не объединили с Ленинградом
Попытки подготовить план радикальной модернизации столицы Страны Советов предпринимались и раньше. Один из таких проектов, подготовленный архитектором Н.Ладовским (но не утвержденный в итоге руководящими инстанциями), предполагал, например, деформировать традиционную радиально-кольцевую систему улиц города и превратить Москву из круга в этакую параболу: город должен был прирастать новыми территориями, вытягиваясь вдоль Тверской улицы и Ленинградского шоссе. Автор даже высказывал мысль, что в отдаленной перспективе Первопрестольная должна слиться с Ленинградом!



Коллектив разработчиков Генплана-1935 во главе с архитекторами В.Семеновым и С.Чернышевым отказался от столь радикальных изменений. Но даже их "умеренный" проект неузнаваемо изменял старую часть города.

В Генеральном плане реконструкции мелькали довольно категоричные формулировки. Например, предполагалось осуществлять расширение главных магистралей города "за счет сноса некоторых зданий и немедленной ликвидации клумб и газонов на улицах, а на некоторых улицах также и деревьев…"
Авторы полностью исключали появление уютных малоэтажных домиков:
"К постройке в Москве допускать жилые дома высотой не ниже шести этажей, а на широких магистралях… более высокие дома в 7-10-14 этажей…"



Через центр должны были пробить три новые "радиальные" магистрали: продолжение Ленинградского шоссе до Кузнецкого Моста и далее в район нынешнего ЗИЛа; трассу из Останкина через Зарядье до Серпуховской заставы; проспект от Измайлова через Комсомольскую площадь, Лубянку, Лужники на Воробьевы горы (центральную часть этой новой магистрали предполагалось назвать проспектом Сталина, а оказавшееся как раз на пути прокладчиков уникальное здание Манежа подлежало сносу).



Все главные городские площади (в том числе и Красная площадь) должны были за счет уничтожения окружающей их исторической застройки увеличиться в два раза. Это необходимо было для удобства проведения грандиозных манифестаций и парадов.



Удивительные новации предусматривались в области обводнения столицы. Москву всерьез хотели превратить в некое подобие Венеции. Например, всей северо-восточной части города предстояло оказаться на острове! Эту территорию надумали взять в водное кольцо, образованное реками Москвой, Яузой, каналом Москва-Волга и еще одним, так называемым Северным каналом. Кроме того, должна была появиться весьма протяженная “укотворная река, ведущая от Яузы напрямую к Нагатинской излучине Москвы-реки. По этим водным магистралям грузовые и пассажирские суда могли бы плыть из Химкинского водохранилища кратчайшим путем, минуя центр столицы, до Южного речного порта. Новыми судоходными каналами 25-метровой ширины предстояло прорезать территорию Главного ботанического сада, Тимирязевской сельхозакадемии, усадьбы "Останкино"... А в районе современной станции метро "Ботанический сад" предполагалось устроить большущее водохранилище.



Уже вскоре после утверждения Генплана оказалось, что часть грандиозных градостроительных проектов воплотить в жизнь невозможно, другие помешала осуществить начавшаяся через несколько лет война…. Однако некоторые следы реализации того, "сталинского", переустройства видны во многих районах Белокаменной.



Осталась лишь на бумаге и попытка советских архитекторов-градостроителей исправить недоработку своих предков и замкнуть Бульварное кольцо, проложив недостающую его дугу по старинному купеческому Замоскворечью. Этот кусочек так и не появился, однако напоминанием о нем осталась внушительная "сталинская" многоэтажка на углу Б.Ордынки и Б.Толмачевского переулка - она должна была "держать" архитектурную панораму будущего участка Бульварного кольца. Кроме того, для улучшения условий движения по цепочке старых бульваров было намечено снести все здания, сохранившиеся еще на бульварах. Выполняя предписания Генплана, кое-что из этих старинных построек успели уничтожить, в том числе и комплекс знаменитого Страстного монастыря.



Заповедное московское Зарядье следовало зачистить едва ли не полностью для строительства на месте старых кварталов огромнейшего Дома промышленности. И хотя это здание-монстр здесь так и не появилось, позднее на освобожденной под него территории поднялся внушительный прямоугольник корпусов гостиницы "Россия".



В наследство от сталинского плана развития столицы мы получили большинство нынешних мостов через Москву-реку. По программе этого плана перестроили и расширили Большой Каменный, Москворецкий, Крымский...

Кое-какие градостроительные замыслы благополучно перекочевали из радикальных 1930-х в более поздние годы. Можно назвать, к примеру, два проспекта-дублера, упомянутые в разработках Семенова и Чернышева, - Новоарбатский и Новокировский. Их все-таки "проломили" через старые кварталы в исторической части города. При Хрущеве появился Новый Арбат, а в пору брежневского правления - нынешний проспект Сахарова.

На стрелке Водоотводного канала вместо старых домиков и фабричных построек должен был подняться один из самых больших в стране монументов — памятник челюскинцам. Его собирались установить совсем скоро - уже в 1938-м, но дело не заладилось, и в итоге через десятилетия "стрелку" украсил совсем другой исполин - церетелиевский Петр I. Вместо героев-полярников - царь-реформатор. Такая вот преемственность планов преобразования города.

Еще к теме:
- Москва невоплощенная (неосуществленные проекты)

[Моспешеход]

ПЛАНЫ ПЕРЕСТРОЙКИ МОСКВЫ ДО "ВЕЛИКОГО СТАЛИНСКОГО"

Градостроительная модель средневековой Москвы воплощала собой православную идею Москва - Третий Рим, которая окончательно сложилась в русской столице после падения Византии. В основе этой идеологии лежит представление о Богоизбранном Городе, призванном осуществить великую историческую миссию и тем выполнить Божественную Волю.

В древней Москве основным идейно-градостроительным центром являлся Кремль (ансамбль Соборной площади), но в еще большей степени - Красная площадь с храмом Покрова на Рву. Этот храм - ни что иное, как архитектурный образ Нового Иерусалима, символическая икона Царствия Божия, запечатленная в камне. В XVI веке на площади появилось Лобное место, которое считается московским символом Голгофы, а в XVII веке возведен Казанский собор как воинский храм православной Москвы, ставший образом Церкви Воинствующей. В то же столетие появилась часовня с чудотворной Иверской иконой: Святая Вратарница осенила главные китайгородские Воскресенские ворота, ведущие на Красную площадь. Сама же площадь представляла из себя самый сложный образ в идее Третьего Рима - образ Нерукотворного Храма Небесного Иерусалима, (согласно описанию в Откровении, в Небесном Иерусалиме нет храма, а «есть только Престол Его»). Красная площадь и представляет собой такой Храм, где алтарем, престолом и надпрестольной сенью является собор Покрова на Рву, амвоном - Лобное место, наосом - само пространство площади, входом - Воскресенские ворота с Иверской иконой, а роль купола выполняет открытое небо. Когда на Красной площади во время больших церковных праздников совершались богослужения, она вся заполнялась народом, духовенство занимало Лобное место, куда ставили аналой, а Покровский собор становился алтарем огромного Храма под открытым небом. Таким был главный градостроительный и символический центр старой Москвы, вокруг которого формировался город в радиально-кольцевой планировке, имея Кремль и Красную площадь своим сердцем и душой.

Особо интенсивное развитие города происходит после пожара 1812 года. XIX столетие проходило, в основном под знаком Москвы, подобно тому как XVIII столетие проходило под знаком Петербурга. Война 1812 года и рожденный ею патриотизм явились новым этапом в развитии древней столицы. Речь конечно не идет об оттеснении Петербурга на второй план, но с этого момента происходит постепенное размежевание функций обеих столиц, разделение сфер влияния. Оставаясь официальной столицей российского государства, Петербург должен был со временем признать права Москвы на равную с ним роль в области культуры и просвещения. В Москве создаётся первый в России университет, московская архитектурная школа во главе с М.Ф. Козаковым достигает мирового уровня. Происходит пересмотр системы ценностей, растет сомнение в значимости античной традиции в архитектуре. Война 1812 года возбудила интерес к отечественной истории, к путям развития России, «народности», и положила начало философским попыткам осознать её роль в мировом процессе развития.

После отмены крепостного права в 1861 г присоединяется ещё один фактор – экономический. До Великой реформы, развитие капитализма в России шло медленно. В это время и город развивался медленно. Но спустя десятилетие после отмены крепостного права начинается лихорадочная застройка и перестройка древней столицы. Перед началом Первой мировой войны строительство приобрело характер настоящего бума. К этому периоду Москва уже насчитывала более двух миллионов человек.

Облик Москвы XIX века во многом сохраняет особенности, определившиеся в период восстановления после пожара 1812 года. В послепожарной Москве господствовал классицизм. В середине века классицизм начинает разбавляться национальным русским стилем. В 1831 году Н.В. Гоголь пишет: «Пусть в нем(городе) совокупится более различных вкусов. Пусть в одной и той же улице возвышается и мрачно готическое, и …восточное, и проникнутое стройным размером греческое…и легко выпуклый млечный купол... (статья «Об архитектуре нынешнего времени»).

Путем эклектизма – соединение приёмов классицизма и древнерусского стиля, строительство конца столетия вносит в ансамбли улиц и площадей элементы, разрушающие замкнутость, заставляющие благодаря использованию вертикальных доминант (башни, купола) воспринимать обширные пространства застройки как единый ансамбль, наделенный явной центростремительностью, развивающейся в сторону Китай-города и Кремля, и одновременно опоясывающих их.

В XIX веке появился второй совершенно равнозначный градостроительный центр - храм Христа Спасителя, выстроенный в благодарение Богу за спасение России в Отечественной войне. Его более чем стометровая высота и расположение на высоком Алексеевском холме делали его главной вертикальной доминантой города, а близкое соседство с древним Кремлем усиливало звучание этой идеи. Уникальная часовня-иконостас символически уподоблялось собору Покрова на Рву, а огромное пространство храма воспроизводило всю Красную площадь, словно вбирая образ Москвы под купол храма, под сень Христа Спасителя. Таким образом, древний город создавался не как пресловутая «большая деревня», а как смысловое пространство, образованное при помощи идейно-градостроительных центров и четких вертикальных доминант. Такими доминантами в средневековой Москве были православные храмы: их строили преимущественно на возвышенностях, на берегах рек, на холмах, на изгибах улиц, или же на месте пересечения нескольких улиц, как бы замыкая ими композицию. Получалось так, что почти с каждой улицы в перспективе был виден храм, и каждая улица Москвы вела к храму. Сам город был экологичен: его застройка подчинялась особенностям природного ландшафта и вписывалась в него, отчего Кудрявцев называл Москву «рукотворным продолжением природы». Отсюда - узкие и извилистые улочки старого города, знаменитые семь холмов, «поклонные горы», с которых путники кланялись Москве.

Новый облик центра и главный фасад Москвы в конце XIX века формируют ансамбли и панорамы, раскрывающиеся при подъезде к нему со стороны вокзалов. С Тверской открывалась живописная перспектива Исторического музея с Иверскими воротами Китай-города и выдержанные в русском стиле фасады Лоскутной гостиницы (Гранд-отеля). Театральная площадь с Китай-городской стеной, вертикалями Заиконоспасского и Никольского монастырей и видевшегося на их фоне здания Городской думы встречала едущих по Петровке, Большой Дмитровке и Неглинки путников. Но особенно живописная картина открывалась с северо-востока, при въезде на Лубянскую, Новую и Старую площади, площадь Ильинских и Варваринских ворот, со стороны Николаевского, Ярославского, Казанского, Нижегородского и Курского вокзалов. Застройка Москвы конца XIX – начала XX веков, не конгломерат отдельных, не связанных между собой сооружений, а цельный и единый организм. Ультрасовременность и древность, урбанизация и патриархальность соединялись в ней воедино, чувствовался колорит и «аромат» русского исторического города.

После Февральской революции группа деятелей московской интеллигенции во главе с И.Э. Грабарем предложила масштабный проект превращения Кремля в музейный город –«Акрополь искусств». Но все вышло наоборот - кремлевские ворота надолго захлопнулись перед народом.

Еще в 1909 году возникло общество «Старая Москва», одним из направлений деятельности которого было создание плана «Новая Москва». Над ним работали А. В. Щусев, И. В. Жолтовский и другие. Целью плана было выявление исторической планировки города Москвы и развитие ее в соответствии с современными нуждами. После октябрьского переворота работа над проектом продолжалась. План был опубликован в 1923 году (за подписью А. В. Щусева). По этому проекту ядром города становились объединенные Кремль и Китай-город («Золотой город»); его окружали пять поясов: «Белый город» (в кольце бульваров), «Земляной город» (в кольце Садовых), «Красный город», пояс городов-садов и Зеленый пояс. «Красный город» предполагалось разместить в Новом парковом кольце, туда входили Ходынское поле, Сокольники, Лужники, а пояс городов-садов был привязан к станциям окружной и радиальной железных дорог. По плану Щусева должны были создаваться новые сквозные кольца с новыми мостами через Москва-реку, не нарушая коренным образом старую планировочную структуру Москвы. Предлагалось продолжить Соймоновский проезд через два моста к пересечению с Большой Якиманкой, а затем, по цепочке, к Большому Устьинскому мосту, и Бульварное кольцо окажется замкнутым в Замоскворечье. Дополнительное полукольцо по этому плану проходило от Солянки по Большому Спасоглинищевскому и Фуркасовскому переулкам к Кузнецкому мосту, Камергерскому и Газетному переулкам и, огибая сохраняемые Никитский и Крестовоздвиженский монастыри, по Большому Знаменскому переулку к храму Христа Спасителя. Воздвиженка продолжалась через Собачью площадку к новой площади, создаваемой у устья реки Пресни (загнанной в трубу). Новое бульварное кольцо проходило по средней части «Красного города». Оно связывало промышленные предприятия и жилые кварталы с местами отдыха в парках. Три «зеленых клина» служили делу озеленения города. Первый шел от Воробьевых гор через Нескучное на Крымскую набережную и сквер на Болотной площади и заканчивался Александровским садом; второй, начинаясь в Останкине, проходил через Марьину рощу, парк Екатерининского института и Самотеку, далее по Цветному и Неглинному бульварам к скверу на Театральной площади. Третий зеленый клин включал Богородское и Сокольники и продолжался по течению Яузы парками Лефортова и Воронцова поля до сада Воспитательного дома. Все три клина были связаны Бульварным и Новым бульварным кольцами, а также сохраняющим свои деревья кольцом Садовых. Кроме того, план выдвигал идею «экологической» одно-двухэтажной застройки в поясе городов-садов. Хотя Щусев и не предвидел стремительного роста населения Москвы и развития наземного транспорта, он все же наметил на плане разветвленную транспортную сеть, включавшую дополнительные кольца, хордовые и сегментные связки, трассы-дублеры основных улиц, а также новые мосты через Москву-реку и Яузу. По этому плану были осуществлены несколько поселков, причем не только в поясе городов-садов. Многие из них (например, поселок ВАИ на Щукинской улице, «Красная горка» на Волоколамском шоссе, «Свет и воздух» на Беговой) просуществовали до 1970-х годов, когда были снесены. В настоящее время остался только поселок «Сокол», охраняемый с 1978 года. Кроме того, по этому плану возвели Первую Всесоюзную сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку (позднее на ее месте возник ЦПКиО им.Горького).

Важно отметить, что Кремль по этому плану был уже не политическим центром города и страны, а должен был использоваться как музей. Общественный центр столицы располагался бы в Петровском Парке, а в Охотном Ряду – Дворец СССР. Силуэт города становится конусообразным, а центр Москвы застраивается небоскребами, понижающимися на три этажа при движении от центра к периферии. Идею строительства Дворца Советов выдвинул С. М. Киров в 1922 году. Анализируя пристрастное в дальнейшем отношение Сталина к этому проекту, можно где-то даже согласиться с утверждениями о его причастности к убийству Кирова, хотя бы по причине зависти вождя к автору такой перспективной архитектурной идеи. Однако в этом плане архитекторам не удалось решить насущные городские проблемы, а перенос административного центра на окраину с консервацией исторической части Москвы был признан неприемлемым предложением.

Многие предложения плана «Новая Москва» перешли в Схему магистралей и зеленых насаждений плана «Большая Москва». Этот план разрабатывался под руководством инженера С. С. Шестакова с 1921 по 1926 год. Именно этот план (опубликован в 1926 году) определил размещение новых строений вплоть до середины 1930-х. Этот план уже был рассчитан на дальнейший рост как самой территории города, так и его населения (до 6 миллионов к 1960 году), за счет включения в раздвинутые границы города больших подмосковных районов. План предполагал создание пяти основных кольцевых зон Москвы: «центральной» (историческая часть города), «второй кольцевой зоны» с промышленными и парковыми секторами (Воробьевы горы), «третьей садовой зоны» (Зюзино, Химки, Царицыно), «лесной оградительной» и «железнодорожной» зон, проходящих далеко за пределами московской территории. Таким образом, вокруг Москвы создавалось два кольца городов-спутников, а существующая Москва получала название Центральной городской зоны в границах Окружной железной дороги. На расстоянии 26-28 верст от последней располагалась вторая окружная дорога. С. С. Шестаков думал о «линиях глубокого ввода», то есть продолжении железнодорожных путей по тоннелям и эстакадам через центр города для связи между вокзалами (прообраз метро). Два промышленных района на северо-западе и юго-востоке города (в поясе вокруг Окружной дороги) уравновешивались зелеными зонами на юго-западе и северо-востоке.

Кремлевское и Кузнецкое полукольца предназначались для постройки административных и общественных зданий; служащие расселялись в дополнительных кольцах и полукольцах между Кузнецким полукольцом и Бульварным кольцом, а также между Бульварным и Садовым кольцами – там возникали кооперативные строения различных ведомств. Эти полукольца были спланированы так, что потребовали лишь небольших спрямлений и пробивки тупиков в переулках старой Москвы.Однако создание такого «мегаполиса» сильно осложняло проведение социалистической реконструкции Москвы. Задачи ставились слишком невероятные, да и транспортное сообщение в огромном городе было бы чрезвычайно затруднено. План Шестакова не состоялся.

Так или иначе, оба больших проекта перепланировки Москвы решали основные задачи – перенести из центра города на окраину промышленные объекты, организовать расселение больших масс людей и сохранить исторически сложившуюся систему города. Вскоре началась работа над подготовкой нового, третьего Генерального плана реконструкции 1935 года. На конкурс присылал проект знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье. Он вообще счел нецелесообразным сохранять старую Москву, как не представляющую исторического интереса, предложил полностью ее снести и на «расчищенном» пространстве построить социалистический город из стекла и бетона в конструктивистском стиле и c крестообразной линейной планировкой. Новые архитектурные решения Корбюзье продемонстрировал в построенном им здании Государственного комитета по статистике на Мясницкой улице. Однако его проект реконструкции сразу же отвергли. Не говоря уже о реальной невозможности осуществить такой план, власть интересовало не простое уничтожение древней Москвы, а ее идейная «подмена» с внешним сохранением исторической преемственности. Именно эта ключевая мысль составила сущность сталинского Генплана реконструкции.

В 1920-е годы Москва сильно менялась, - частично разрушалась, частично застраивалась вновь, - и в процессе этих изменений постепенно вырисовывался будущий облик нового города, обозначались те его характерные черты, которые будут запечатлены и усилены в Генеральном плане 1935 года. Этическими аспектами, касающиеся реконструкции существующих городских кладбищ и религиозных святынь, разработчики генплана не заморачивались. Этот вопрос решался в контексе агрессивной атеистической политики, проводимой советской властью. Реконструкция сводилась к закрытию кладбищ и разбивке на их территории парков (например, парк на месте кладбища на Можайском шоссе, на месте Миусского кладбища, кладбища Симонова монастыря; предполагалось превращение в парк и знаменитого Ваганьковского кладбища). И только в редких случаях авторы генплана говорят о возможности переноса праха усопших на новые кладбища. Такой чести удостаиваются только те лица, чья деятельность ценна с точки зрения критериев пролетарской культуры.

Москва для большевиков была всем: и столицей мирового коммунизма, и столицей великой державы, и транзитным пассажирским узлом, и грандиозным распределителем – чем угодно, только не историческим городом, чей облик, обычаи, культуру и красоту нужно беречь. Идеология имела не менее важную роль, чем решение острейших социально-бытовых проблем. Москва становилась в руках большевиков огромной экспериментальной лабораторией для воспитания советского человека, а город должен был стать мощнейшим средством пропаганды нового строя. Кроме ленинского плана о памятниках республики и социалистической реконструкции Москвы, эта цель реализовывалась в трех направлениях – разработка архитектурного стиля революции, отрекавшейся от исторического прошлого, создание нового высотного силуэта города вместо его традиционных храмов и выработка нового типа советского жилища, с принципиально иным бытовым укладом и образом жизни. Архитектура представлялась важнейшим средством идеологического воздействия. Особенность советской архитектуры в том, что она, порожденная вполне насущными потребностями города, имела идеологическую подоплеку даже в тех случаях, кода проектировалось обычное жилье для рабочих. Новые архитекторы трудились над созданием социалистического облика города, соответствующего статусу мировой столицы коммунизма. Именно тогда появились первые проекты «Главного Здания Страны» – будущего Дворца Советов, и начались поиски места для него. Разрабатывая архитектурную и градостроительную стратегию нового города, социалистическая реконструкция преследовала еще одну важнейшую задачу: превратить Москву в гигантскую сцену-декорацию для массового пролетарского театра - будущего Театра Революции. Особенность этого театра состояла в том, что он предполагался массовым за счет участия в нем не только актеров, но и масс зрителей, и потому неизбежно переходил с подмостков на улицу. Его главный идеолог, нарком Луначарский, не раз повторял, что будущий пролетарский театр - это театр под открытым небом. Какие-то намеки на то, как будет проходить это действие в «городе будущего» есть в работах Луначарского: «Массовое выступление... предполагает движение масс из пригородов к какому-то единому центру, где совершается какое-то центральное действие типа возвышенной символической церемонии». Таким образом, сценой для театрального зрелища являлась бы городская площадь, а декорациями и зрительным залом - соответствующим образом оформленное городское пространство. Москва же для социалистического народного театра пока подходила плохо: ее узкие и извилистые улицы обладали низкой «пропускной способностью». И идея создания города-декорации, где на огромном открытом пространстве будут проводиться массовые театрализованные празднества вокруг единого символического центра, была заложена в Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года, существенным образом повлияв на характер предполагаемой перепланировки города и облик Дворца Советов.

Высотные сооружения советского периода, возводимые сознательно как новые градостроительные символы-доминанты, приняли на себя ту идейно-композиционную роль, которую несли в ансамбле старой Москвы православные храмы. Кроме того, на месте снесенных исторических памятников ставились противоположные им по смысловому значению «дубли». На месте церквей или монастырей, как правило, возводились символы советского просвещения - школы, клубы, дворцы культуры, или же оставались пустыри, как на месте «восьмого чуда света» Москвы - церкви Успения на Покровке. Высшим кощунством стал крематорий, намеренно устроенный в храме Серафима Саровского в Донском монастыре. Истории с почти детективным подтекстом разворачиваются вокруг доминант генплана 1935 года – построек, под которые подтягивается планировка зданий и транспортных развязок. В роли таких доминант выступают объекты, носящие заведомо утопический, даже миражный характер, ибо они описываются в таких размерах и цифрах, что изначально выглядят скорее заданными архитектурными идеалами, нежели реальными проектами. Это Дворец Советов со стометровой фигурой Ленина на вершине здания; занимающий целый переулок оперный театр им. Немировича-Данченко; огромная улица-аллея для парадного подхода к Красной площади трудящихся масс во время демонстраций 1 мая и 7 ноября; немыслимых размеров здание Наркомтяжпрома («Дом промышленности» на Красной площади) и другие.

[markdadonov]

И с тех пор мало что кто-то изменял этот генплан...
Надо шагать в ногу со временем!

[moskvograd]

Начало Генплана... Летом 1932 года оставшийся «на хозяйстве» в Москве Каганович пишет отдыхающему в Сочи Сталину: «я Вам уже писал, что мы занялись вплотную вопросом о генеральном плане Москвы и об архитектурном оформлении домов, площадей, улиц. Должен сказать, что архитекторы проявили известную ограниченность и пассивность, старые все еще под влиянием Шестаковских и Щусевских планов, а молодые витают в небесах и носятся с проектами построить рядом новую Москву, а нынешнюю оставить как музей для истории, по этой нелепой чуши пришлось ударить, одновременно резко критикуя и отвергая Шестаковщину. Москва исключительно благоприятствует перестройке и усовершенствованию с ее радиально-кольцевой системой, она несравненно легче поддается перепланировке, чем например, Париж. Кроме того, в Москве 86% домов одно и двухэтажные, и если мы только не затянем с планом, то мы можем в плановом порядке в течение определенного времени ее коренным образом преобразовать».