История: Плотников переулок, дом 4 (Доходный дом Бройдо)

[xenia]

Доходный дом Г.Е.Бройдо
(Народные названия - "Дом-шарж", "Дом с классиками")



Расположен на углу Малого Могильцевского и Плотникова переулков.
Построен в 1907 году по проекту архитектора Н.И.Жерихова для кандидата коммерческих наук Г.Е.Бройдо.

Больше всего привлекает внимание скульптурный фриз с изображениями стоящих фигур, проходящий на уровне третьего этажа здания.
Основная версия - что этот фриз под названием "Парнас" работы скульптора Л.С.Синаев-Бернштейн был предназначен для музея изящных искусств на Волхонке.
Скульптор изобразил торжественное шествие процессии из 50 фигур в античных одеждах, направлявшихся к окруженному музами Аполлону, раздававшему лавровые венки славы художникам, писателям и ученым разных стран (в том числе и России - Гоголю, Тургеневу, Толстому) (как следует из путеводителя, это первое прижизненное скульптурное изображение Л.Толстого).
Однако фриз был отвергнут директором музея И.В.Цветаевым из-за фривольного содержания, и он неведомыми путями попал в нынешнем расчлененном виде (чтобы куски его поместились между окнами) на этот ничем не примечательный дом.
Народная версия, что в здании находился бордель и фриз заказал сам владелец является неверной.

Среди живших в доме: патологоанатом И.Ф.Клейн, археолог Б.Н.Граков (1899-1970 годы).

[xenia]

Лилия Гущина
Русские классики в гостях у гетер

"Вчера, накануне Всемирного дня поэзии, у А. С. Пушкина отвалился нос. Правильней было бы, чтобы он отвалился у Н. В. Гоголя. Но Николай Васильевич в минувшую зиму потерял голову, что сделало тему утраты носа неактуальной. Целее всех Л. Н. Толстой. Однако и он держится из последних сил.

Скорее всего, к следующему поэтическому празднику от троицы останутся неопознаваемые фрагменты. Я перестану водить сюда друзей, чтобы показать им знаменитый дом с фризами, который сто лет в одиночку противостоял мстительной традиции превращать классиков (особенно поэтов) в стерильных великомучеников, лишенных радости простых человеческих пороков.

Городские легенды утверждают, что при царизме здесь гнездился бордель. Его владелец, некий кандидат коммерческих наук Г. Бройда, и опоясал фасад непристойной лепниной, видимо, сводя гимназические счеты с родной литературой. По официальной версии фриз был заказан скульптору Синаеву-Бернштейну для центрального портика музея изобразительных искусств на Волхонке и должен был изображать раздачу Аполлоном лавровых венков деятелям культуры всех времен и народов, а вовсе не банальный группешник. Мне симпатичны обе версии. Но вторая кажется более вероятной: в газетах тех лет нередки сообщения об исках заказчиков, в основном, купцов, к художникам. Какой-нибудь купец Чумаков просил какого-нибудь художника Недомеркина нарисовать, положим, вывеску для магазина с надписью "Чай, кофе, сахар". Художник же рисовал голых баб и утверждал, что это "нимфы, что они пьют чай и в этом весь интерес: нимфы - и вдруг чай из лавки купца Чумакова". Купец возражал, что «они люди семейные, у них взрослые дочери, никаких нимф им не надобно", и требовал вернуть задаток. Приговор, как правило, выносился в пользу истца.

Иван Владимирович Цветаев, директор музея на Волхонке, на скульптора в суд не подал, задатка назад не потребовал, но с парохода ссадил. В смысле, от фриза отказался. Иван Владимирович не был ханжой. В его многотысячной коллекции слепков, собранной для музея, попадалось всякое. В его доме уже вставляла вместо иконы в киот портрет Наполеона, швыряла в отца подсвечником, пахла табаком и гормонами «мятежница с вихрем в крови» пятнадцатилетняя Марина. Но музею изящных искусств собирались присвоить имя Александра Третьего, и эротические сцены над парадным подъездом были бы неуместны. К тому же любимым писателем царствующего императора Николая Александровича был его тезка, Николай Васильевич, которого скульптор изобразил смурным вуайеристом.

Автор подсуетился и пристроил свою нетленку неподалеку, тогда в Никольский, ныне в Плотников переулок на фасад дома № 4. Народ тут же окрестил его "домом со шлюхами", а местные старушки в ботиках и шляпках, теперь уже растаявшие в арбатских сумерках, произносили картавым гекзаметром: "дом с барельефом "русский писатель в гостях у античных гетер"".

Страна бурно праздновала столетие гибели Пушкина, таскала туда-сюда останки Гоголя, открывала памятники, на которых скульпторы канонически изображали мастеров слова, как неизлечимых меланхоликов. Они или стояли со скорбно склоненной головой, точно у края свежей могилы, или сидели, погруженные в думы, и было очевидно, что ничего отрадного в тех думах нет (смотришь и не веришь, что такие буки могли сочинить что-то, кроме некрологов и эпитафий). Каждый инвентарный гений исполнял должность «почетного святого, почетного великомученика, почетного папы римского своего королевства», и за богохульства типа «однажды Гоголь переоделся Пушкиным» шутника бесследно выводили во двор. А в гуще посольских особняков, в шаге от туристических вен, кто угодно мог при желании полюбоваться на солнце русской поэзии, а также зеркало русской революции, в непристойных позах с юными особами обоих полов, едва завернутыми то ли в простыни, то ли в туники.

Вдобавок скульптору удалось внести в созданную им картину элемент подлинности: если бы знакомые с рождения профили он исказил ухмылкой сатиров — получился бы шарж. Скульптор профили ухмылкой не исказил, он, то ли с умыслом, то ли по инерции, вылепил их с выражением, как у приличных памятников. Но памятники с каменными лицами сексом не занимаются. С каменными лицами, как будто охраняют государственную границу, сексом занимаются живые мужчины. На это обратила мое внимание патологоанатом Тамара, кода я лет десять назад угостила ее «домом с фризами». Под Пушкиным с еще неутраченным носом она с выражением продекламировала:

Все одежды с тебя я совлек
С неподвижным лицом комсомольца.

А продекламировав, призналась, что из-за этих строк вынуждена любить вслепую, иначе тут же их вспоминает и не может удержаться от смеха. Но это не повлияло на ее симпатию к куртуазным маньеристам, которые пытаются улыбаться если не во время любви, то хотя бы в стихах о ней. Потом Тамара помолчала и добавила, что когда на "Охотном ряду" переходит на "Театральную" не по бесконечному тоннелю, а другим, коротким путем, всегда вспоминает Александра Бардодыма, тоже маньериста и последнего на тот момент русского поэта, погибшего на Кавказе. Потому что он ей этот короткий путь однажды показал. Его стихов она наизусть не помнила."
Газета.ру, 22.03.2010 в 17:09

[MosDay.ru]

Плотников переулок, дом 4 (Доходный дом Бройдо)
посмотреть фотографии
Для данного адреса на сайте введена единая историческая справка:

Доходный дом Г.Е.Бройдо Дом построен в 1907 году по проекту архитектора Н.И.Жерихова для кандидата коммерческих наук Г.Е.Бройдо. Его часто называют "дом-шарж" или "дом с классиками" за скульптурный фриз "Парнас" работы скульптора Л.С.Синаев-Бернштейн. Скульптор изобразил торжественное шествие процессии из 50 фигур в античных одеждах, направлявшихся к окруженному музами Аполлону, раздававшему лавровые венки славы художникам, писателям и ученым разных стран (в том числе и России - Гоголю, Тургеневу, Толстому). Однако фриз был отвергнут директором музея И.В.Цветаевым из-за фривольного содержания, и он попал на этот ничем не примечательный дом.

Это краткое описание будет автоматически отображаться под всеми фотографиями, имеющими такой же адрес, и в разделе Адреса Москвы.

[xenia]

Для данного адреса на сайте заведена карточка:

Тип: жилой Год: 1907 Архитектор: Н.И.Жерихов Скульптор: Л.С.Синаев-Бернштейн Этажность: 5 Личности: Г.Е.Бройдо, И.Ф.Клейн, Б.Н.Граков

Эта карточка будет автоматически отображаться в разделе Адреса Москвы.