История: Лаврушинский переулок, дом 17 (Дом писателей)

[sev]

Дом писателей



В начале 1930-х годов Сталин решает объединить литераторов. И не только организационно, как в Союзе писателей, но и под общей крышей. После разгрома РАППа, на встрече у Горького в октябре 1932 года, Сталин говорит, что надо создать "…писательский городок. Гостиницу, чтоб в ней жили писатели, столовую, библиотеку большую - все учреждения. Мы дадим на это средства".

Сначала писателям предоставляли комнаты в знаменитом Доме Герцена ("Грибоедове") на Тверском бульваре. Начинающие пролетарские литераторы жили в общежитии на Покровке. Вскоре члены творческого союза получают квартиры на улице Фурманова. А с 1937 года начинается заселение огромного писательского дома в Лаврушинском переулке. Здание было выстроено в этом же году по проекту архитектора И.И. Николаева и достраивалось в 1948-1950 годах.

Итак, кто же оказался под общей крышей? Тут начинаются трудности. Перечислить всех писателей, оказавшихся квартирантами дома в Лаврушинском, не представляется возможным. В списке около сотни фамилий. Тут жили А. Барто, Вс. Вишневский, И. Ильф, Е. Петров, Э. Казакевич, Ю. Олеша, А. Макаренко, Н. Погодин, М. Пришвин, К. Паустовский, К. Федин, В. Катаев, В. Чивилихин, Л. Никулин, М. Бубеннов и многие, многие другие именитые прежде и ныне литераторы. Здесь Анна Андреевна Ахматова бывала в гостях у Пастернака и Всеволода Иванова, а у Маргариты Алигер гостила по нескольку дней.

Внимательный читатель знает, что натерпевшийся от Маргариты дом из своего легендарного романа "Мастер и Маргарита" Булгаков поместил в один из арбатских переулков. Знатокам же ведомо и другое: на самом деле речь шла о писательском доме, что расположился напротив Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке. Чем же так насолил Булгакову злополучный дом? А тем, что проживал в нём выведенный в романе под именем критика Латунского начальник репертуарного комитета Осаф Литовский. Булгаков именно в нём видел воплощение своих бед. Литовский запрещал и "Багровый остров", и "Кабалу святош", и "Зойкину квартиру". К тому же Булгакову, подавшему заявление на квартиру в этом доме, было отказано. Тоже, наверное, повод для "москвичей, которых квартирный вопрос испортил".

А.С. Макаренко решил оставить свою знаменитую коммуну и переехать в Москву. Ему надоело отбиваться от нападок на него чиновников из отдела народного образования Украины. Его обвиняли в командном стиле руководства, в аракчеевщине. Перебраться в столицу помог М. Горький. На гонорар от "Педагогической поэмы" Макаренко в феврале 1937 года купил квартиру в Лаврушинском. Но прожил недолго, скончавшись в 1939 году.

В 1937-м после продолжительных хлопот Пришвин, говоривший о себе: "Розанов - послесловие русской литературы, я - бесплатное приложение", получает здесь квартиру.

С первых же июльских дней 1941 года, когда началась бомбардировка Москвы, на писательском доме дежурил живший в одной из квартир Борис Пастернак. И не раз сбрасывал с крыши попавшие на неё "зажигалки". "В одну из ночей, - писал Пастернак в письме к своей двоюродной сестре, - как раз в мое дежурство, в наш дом попали две фугасные бомбы. Дом 12-этажный, с четырьмя подъездами. Разрушило пять квартир в одном из подъездов и половину надворного флигеля. Меня все эти опасности и пугали, и опьяняли". Вскоре разбомбили квартиру К. Паустовского.

Не так давно исполнилось 100 лет со дня рождения прозаика Николая Вирты, четырежды лауреата Сталинской премии. В творческой биографии Вирты, обитавшего в доме, есть совершенно уникальный сюжет, о котором рассказал давний литгазетовец Аркадий Ваксберг в книге "Царица доказательств". Сталин в 1943 году вспомнил о церкви, решил привлечь, поддержать, поскольку патриотическая позиция церкви и её влияние на значительную часть населения в военных условиях могли пригодиться. Для начала было разрешено ограниченным тиражом выпустить Библию. Организацию издания и надзор Сталин поручил Молотову, тот передоверил Вышинскому. Кому-то из них пришла в голову мысль найти чрезвычайного цензора, только для этой работы и подобранного. Выбор пал на… Николая Вирту, отмеченного Сталинской премией за понравившийся вождю роман "Одиночество", как понравились ему булгаковские "Дни Турбинных" и пастернаковские переводы из грузинских поэтов. Предложение стать цензором и редактором Библии повергло Вирту в смятение. Но и отказаться было бы самоубийством. По счастью, цензор-редактор "крамолы" в Библии не нашёл.

У истоков жанра советской "производственной" литературы стоит роман Фёдора Гладкова "Цемент". Дважды лауреат Государственной премии (1950, 1951) также жил в Лаврушинском, как и другой дважды лауреат Сталинской премии СССР (1948, 1949) Николай Грибачёв - главный редактор работающего в основном на заграницу влиятельного журнала "Советский Союз", член Комитета по присуждению Ленинских и Государственных премий.

Как писатели чувствовали себя в знаменитом доме?
Хирург Центральной клинической больницы, бывшей "Кремлёвки", Прасковья Николаевна Мошенцева рассказывала в одном из интервью: "Так уж распорядилась судьба, что с кем-то из них мне пришлось общаться в "Кремлёвке", а кто-то оказался соседом по "писательскому" дому в Лаврушинском переулке, куда мы переехали в 1939 году. Среди них были Владимир Луговской, Илья Сельвинский, Константин Паустовский, Николай Погодин, Вениамин Каверин, Валентин Катаев, Маргарита Алигер, Константин Федин и другие, не просто известные, а привилегированные писатели, жившие особой жизнью, скрытой от посторонних глаз. Всё было в их распоряжении: литфондовские дачи, кремлёвские поликлиники и больницы, "цековские" столовые, спецраспределители. Это был, безусловно, легендарный дом, во дворе которого мы видели Бориса Пастернака, выносящего мусорное ведро, Семёна Кирсанова с собакой...".

По мнению Прасковьи Николаевны, писателям, живущим в этом доме, сюжеты подсказывала сама их жизнь: драмы случались творческие, бытовые. Но чаще – любовные, исход которых становился и роковым. "Из-за любви покончили с собой сын поэта Александра Яшина и дочь прозаика Фёдора Кнорре. Выбросился из окна прекрасный художник, сын Константина Паустовского, Алёша". Одна из трагедий особенно врезалась в память. "Мы возвращались со своей дачи, когда, въехав в арку, услышали странный звук: показалось, что сверху упало что-то тяжёлое. Выскочив из машины, мы увидели на тротуаре женщину в луже крови. В ней я узнала жену поэта Льва Ошанина. Увы, моя помощь врача уже не понадобилась: Елена Борисовна Успенская (она была внучкой Глеба Успенского), не перенеся измены мужа, выбросилась из окна девятого этажа".

Однажды Прасковья Николаевна разговорилась с Агнией Барто. Большая, грузная женщина, всегда в чёрном, с грустными глазами, она посмотрела на собеседницу странно и сказала: "Вы врач и должны понять. Мой девятилетний сын погиб здесь. Вышел из дома, хотел покататься на велосипеде, а на набережной его сбил грузовик... Что мои детские стихи? Пустое..."

А Юрий Карлович Олеша почему-то запомнился врачу всегда одиноким, нетрезвым и скверно одетым.

Неискушённый читатель небось обеспокоенно предполагает: вот, дескать, мемориальных досок-то на доме, как бы не рухнул! Не рухнет. Во всяком случае, в обозримом будущем. Потому что на его стенах на настоящий момент находится… одна доска. Всего-навсего. Установлена она не так давно, в 2004 году и обращена к памяти театрального критика Юзефа Ильича Юзовского (1902-1964), жившего в этом доме с 1947 по 1964 год. И как признавался в интервью "Литературной газете" ученик Юзовского Борис Поюровский: "На то, чтобы установить эту доску, у меня ушло 25 лет". А "ЛГ" комментировала это событие так: "Известие о том, что выдающемуся критику наконец-то установлена мемориальная доска, не может не вызвать положительных эмоций. Но в то же время есть в нашей культуре ещё громадное количество блистательных имён, чья память до сих пор должным образом не увековечена. Так, к примеру, до сих пор нет доски, посвящённой Владимиру Соколову, замечательному русскому поэту, жившему, кстати сказать, в том же доме в Лаврушинском переулке. И примерам подобным несть числа…".

Нельзя не вспомнить и живших здесь писателей-фронтовиков. Эммануила Казакевича, дважды лауреата Сталинской премии. Петра Вершигору, известного организатора партизанского движения во время Великой Отечественной войны, писателя, лауреата Сталинской премии.

Читателя, наверное, интересует и другой вопрос: а что же родственники и близкие писателей, что они предпринимают для увековечения их памяти? Да что ж... Периодически ходят по инстанциям с прошениями. И личными, и коллективными. Но ответ один – у города нет средств. И желающие повесить доску должны быть готовы раскошелиться на все эти немалые расходы. И уходят родственники восвояси, и недоумённо разглядывают на улицах родной столицы множащиеся как грибы после дождя нелепые монументы. А ведь вопрос можно было бы решить и проще: не устанавливать каждому писателю доску, а обойтись одной на всех стелой.

По материалу А. ЯКОВЛЕВА, "Литературная газета"

[MosDay.ru]

Лаврушинский переулок, дом 17 (Дом писателей)
посмотреть фотографии
Для данного адреса на сайте введена единая историческая справка:

Дом писателей Здание выстроено по указанию И.Сталина в 1937 году по проекту архитектора И.И.Николаева, достраивалось в 1948-1950 годах. В доме проживало более сотни известных советских писателей и поэтов.

Это краткое описание будет автоматически отображаться под всеми фотографиями, имеющими такой же адрес, и в разделе Адреса Москвы.

[Наталия.Ru]

Спасибо за очень интересный рассказ! Узнала много нового!

[Ника]

[Елена 18]