Спектакль "Константин Райкин. Вечер с Достоевским" является номинантом Национальной театральной премии "Золотая маска" сезона 2011/12.
Константин Райкин. Вечер с Достоевским
Сценическое переложение повести "Записки из подполья" Ф. Достоевского
В роли Подпольного - народный артист России Константин Райкин
Спектакль делали: Валерий Фокин, Александр Боровский, Александр Бакши, Анатолий Кузнецов, Сергей Лебедев, Людмила Бакши, Владимир Зимин, Андрей Макаров, Юрий Фаинкин, Надежда Клинцова.
В спектакле участвуют: Екатерина Куликова, Ася Соршнева, Екатерина Спицына, Екатерина Клишина, Алексей Соколов, Владимир Голоухов, Кирилл Калачев.
Премьера спектакля состоялась 24 сентября 2010 года.
"Перед нами не инсценировка "Записок из подполья" и даже не моноспектакль. Это бенефис актера Константина Райкина, это его творческий вечер, мастер-класс и одновременно - суровый экзамен, который, пожалуй, не выдержал бы никакой другой артист. Представьте: огромная сцена "Сатирикона" наглухо закрыта светло-коричневой панельной стеной. Между нею и зрителями - узкая полоса авансцены, на которой актер должен себя чувствовать словно приговоренный к расстрелу под прицелом тысячи глаз. Негде укрыться, никто не поможет. Но вскоре Райкин поворачивает ситуацию на 180 градусов. И вот уже публика сидит притихшая, вжавшись в кресла под огнем его яростного монолога. С тысячным залом актер играет как кошка с мышкой: то позволит расслабиться, непринужденно пошутит, то выкинет что-нибудь эдакое и смеется над реакцией ошалевших зрителей.
Первая часть спектакля - восхитительное кабаре. Под музыку инструментального трио Райкин демонстрирует весь свой лицедейский арсенал. Он носится по сцене как заведенный, вскакивает на столы и стулья, ерничает, строит гримасы, переходит на рэп, пускается в пляс и тут же комично хватается за поясницу... "Мне уже сорок", - говорит герой. "А мне уже шестьдесят", - проговаривается актер. Читая текст Достоевского, Райкин с отчаянной храбростью присваивает весь этот мучительный душевный раздрай. Это о своем обостренном самолюбии, о своей доходящей до паники неуверенности, о своих "скелетах в шкафу" он говорит словами Подпольного человека.
Вторая часть спектакля более традиционна по форме, зато острее и пронзительнее по настроению. Поменяв эстрадный пиджак на домашний засаленный халат и исподнее, Райкин меняет и способ существования на сцене. От игры на зал и с залом он переходит к сосредоточенному внутреннему погружению. И достигает тут таких глубин, какие не снились Жаку Иву Кусто. Рассказывая о встрече Подпольного с юной проституткой Лизой, которой он сначала представился благородным рыцарем, а потом возненавидел и оскорбил за ее же доверчивость и доброту, герой достигает самого дна отчаяния, отвращения к себе и в то же время - упоения своей низостью и ничтожностью. Это исповедь, которую трудно слушать, не то что произносить. И абсолютно завораживающее действие при полном внешнем бездействии.
Само собой, никакой Лизы на сцене нет. Герои Достоевского, предельно одинокие и индивидуалистичные, всегда сражаются с внутренними демонами. Вот и в постановке Валерия Фокина внешний мир становится лишь теневой проекцией на широкоформатном экране. Здесь тени живут своей собственной, фантастической жизнью, отделяются от хозяев, вырастают до невиданных размеров, множатся и исчезают. Реальность призрачна, условна, обманчива. И единственное, чему можно верить, - горячечному крику живой души, которая пытается познать самое себя" (Цит. по Марина Шимадина, "Известия").
