Вишневый сад
А.П. Чехов. Комедия в 4-х действия
Юбилейный спектакль к 110 годовщине пьесы, написанной в 1903 году.
Художник-постановщик - Владимир Максимов
Художник по костюмам - Виктория Севрюкова
Хореограф - заслуженный артист России Леонид Тимцуник
Художник по свету - Ольга Раввич
Звукорежиссер - Михаил Андреев
Художник по гриму - Надежда Анпилова
Костюмеры: Мария Сливчанская, Татьяна Леонова
В ролях: Анна Дубровская, Леонид Тимцуник, Иван Колесников, Анна Цуканова-Котт, Алексей Янин, Виктория Лукина, Станислав Любшин, Александра Розовская, Ирина Апексимова, Владимир Епифанцев, Петр Белышков / Павел Любимцев, Юрий Стоянов.
Театральный парадокс нового времени: чем ближе к первоначальному замыслу автора режиссер ставит себе задачу оказаться, тем больше у его спектакля шансов попасть в списки крутого авангарда на столичных сценах. «Вишневый сад», как и недавняя работа Вадима Дубровицкого - пронзительное кино «Иванов», обласканное критикой и принятое публикой, увидеть сложно. Кино - недостаточно примитивное для телевизора, чересчур классическое для проката. Спектакль - редкий гость на сцене: у Дубровицкого нет своего помещения, и показы невероятны, как кометы из другой Вселенной. От «Иванова» до «Вишневого сада», сделанных на основе первой и последней пьес Чехова, - весь чеховский мир в подстрочнике чувств и смыслов, пережитый режиссером и воплотившийся в осязаемых формах. Идти обязательно!
Гениальное оказалось, как всегда, просто. В главном театральном авангарде сейчас ходит самая что ни на есть классика, когда сюжет не редактируют, персонажей не маскируют и «кастинг» проводят так, что, кажется, лучшего распределения ролей на сию секунду и не придумаешь. Созвездие актеров - несомненная удача режиссера! Первый по списку Гаев - Юрий Стоянов. Его игра - столь богатая на яркие краски и такая трагикомичная, что многие «почему», по современной логике возникающие к его персонажу, отпадают сами собой.
Спектакль этот получился вообще невероятно щедр на глубокие актерские работы. Здесь не жаль и не стыдно эпитетов самых высочайших степеней. И все остальное в новом «Вишневом саду» - абсолютно подлинное. И нешуточные страсти, и чеховское настроение, и безупречная точность спектакля, вплоть до малейшей эмоции, до миллиметра движения, до самой незначительной связки мизансцен. И крепкая впечатляющая сценография (художник - Владимир Максимов) с декорациями, масштабы которых позволить себе могут далеко не все стационарные театры: два паровоза, «многоуважаемый» шкаф-трансформер, «летающая» мельница, церковь.
После сцены приезда Раневской (Анны Дубровской) стоит пересмотреть свое давнее отношение к Раневской как гранд-даме, на склоне лет разорившейся и запутавшейся в поздних любовях. Как ни странно, здесь тоже нет никаких противоречий традициям, ведь по несложным арифметически расчетам по пьесе Раневской должно быть от силы 37-38 лет, и, кстати, в 1904 году, в первой постановке пьесы Станиславским, Книппер было 36. Раневская Анны Дубровской хрупка, молода, хороша собой и невероятно соблазнительна. И мелодика ее речи так пронзительна, что о трагедии ее Раневской уже никогда не забудешь, чтобы все оголенные нервы и пробивающиеся наружу экзальтированные истерики оказались лишь видением в прошлом. Когда же трагедия таки свершается, то рисунок роли Анны Дубровской потрясает воображение даже самых искушенных чеховедов.
Весь ужас положения обитателей чеховского «Вишневого сада», никак не вписывающихся в благополучную новую жизнь Лопахиных, будет сосредоточен всего в нескольких секундах, когда Раневская, еще до торгов, спросит Фирса, куда он пойдет, если имение будет продано. И Фирс (Станислав Любшин) покорно согласится: «А куда прикажете, туда и пойду». И у всего партера просто судорогой сведет горло: вот кому некуда идти, так некуда идти! Вот где трагедия подлинного одиночества! Ведь Раневская уедет в Париж, Гаев поступит на службу в банк, Аня с Петей Трофимовым уже начнут витать в мечтах о новой свободной жизни (блестящие работы Александры Розовской и Ивана Колесникова)... И только Фирс - совершенно один, забытый, как рецепт сушеной вишни... Возраст позволяет ему слышать только то, что хочется слышать, и говорить то, про что нельзя молчать.
Когда к репетициям «Вишневого сада» только приступали, режиссерская позиция была принципиальная: Фирса не забыли, он сам решил остаться. Но традиции всегда побеждают новации. И в хороших чеховских спектаклях на все воля Божья, успеть бы только, как Фирс, договорить молитву и до конца осенить себя крестом...
