Под кроватью

Игра на нервах в 2-х действиях

Сценическая версия и постановка - Михаил Левитин по рассказу Ф. М. Достоевского "Чужая жена и муж под кроватью"
Сценография - Давид Боровский

Рассказ Достоевского смахивает на водевиль - непритязательный, как сам этот жанр, и безумно смешной. Водевильной легкости и грациозности Михаилу Левитину показалось мало, и в своем спектакле "Под кроватью" он утопил происходящее в вязкой и грубоватой атмосфере откровенного фарса. Балаганного или циркового, где люди переходят в разряд клоунов-коверных, цепляют  маски и ведут себя соответственно. Недаром же незадачливый муж Иван Андреевич (Александр Пожаров) вместо Итальянской оперы (по Достоевскому) попадает именно в цирк, где ему на лысину и падает записочка с намеком на предполагаемую измену жены Глафиры. Чужая квартира, где он по недоразумению оказался под кроватью вкупе все с тем же Первым франтом – Ковальским.

Сама кровать на сцене тоже похожа на помесь цирка с кукольным балаганчиком. Картонный обломок серой стены подобен ширме, над которой то и дело зависают по сути невидимые нам "картинки": Глафира - Тенета свешивает кукольные, бутафорские ножки, сливаясь в экстазе со Вторым франтом (Андрей Соколов), потом является живая собачка (тот самый любопытный Армишка, который-то и был по недоразумению  в порыве страшной ревность и задушен у Достоевского). Однако в спектакле Левитина - собачка остается целой и невредимой.

Собачонке из спектакля Михаила Левитина, означенной в программке на равных с другими действующими лицами, повезло - она осталась в живых. Ее, подобно тряпичной кукле, приподняли над импровизированной ширмой, потрясли и потискали с намеком на удушение. Собачка, правда, испугалась, немножко, впав в состояние "твари дрожащей" (тоже, кстати, из Достоевского). В финале же, чтобы не было сомневающихся в собачьей участи, зверюшка вышла на поклон, робко повиляв хвостиком.

В общем, жанровый подзаголовок спектакля - "игра на нервах" - был заявлен даже в таком "зоологическом" варианте. И стойко выдерживался на протяжении всего действия.

Причем, персонажи играют на нервах друг друга, а актеры - еще и на зрительских. Впрочем, весьма безболезненно. Вот, например, резвая и неверная Глафира (Катя Тенета) все никак не может убраться со сцены, потому что опять же по режиссерскому капризу "заело" музыкальное сопровождение. Бодрый мотивчик звучит и звучит, Глафира - Тенета пляшет и пляшет, строя зверские рожи и грозя кулачком куда-то в направлении кабинки звукорежиссера. Прием, однако.

Газета КУЛЬТУРА
Пресловутая кровать обыгрывается всячески. Ее металлическая спинка, в свою очередь, "играет роль" петербургского мостика, где тоскует некий "чужой муж" в исполнении Ивана Андреевича - Пожарова: раскачивает решетку, как тигр в клетке, страшно выпучивает глаза, перегибается над ней в порыве сорваться в Неву или Мойку. Эта намертво затверженная череда поз и гримас тоже, кстати, повторяется с завидным постоянством. Затем кровать входит в образ самой себя, принимая в свое лоно "чужую жену" (Ольга Левитина).

Газета ГАЗЕТА
Порой это действо похоже на забастовку актеров. Вот выходят трое и почти десять минут неумолимо поют "та-та-та".

Это стиль. Эксцентрика. Когда девушка говорит старушечьим голосом, молодой человек застывает на сцене в течение пяти минут, каждое предложение заканчивается взвизгом, актеры падают, потеют, бегут, опять падают, опять бегут – это эксцентрика. Ни слова без ужимки, ни жеста без прыжка. Режиссер хотел создать пространство, где царит сплошное театральное беззаконие, где все вверх дном и вверх ногами.Получилась действительно "игра на нервах".