"Три сестры" Режиссер Деклан Доннелан. Копродукция (Россия-Франция-Великобритания)

Премьера hgjgjht
Копродукция (Россия-Франция): Международный театральный фестиваль им. А.П. Чехова, театр "Ле Жемо" (Париж), Ла Филатюр (Мелуза) в сотрудничестве с театром "Чик бай Джаул" (Лондон, Великобритания)

По пьесе А. П. Чехова
Режиссер - Деклан Доннеллан (Великобритания)

Действующие лица и исполнители:
Ольга - Евгения Дмитриева (Малый театр)
Маша - Ирина Гринева (Театр им. Станиславского)
Ирина - Нелли Уварова (РАМТ)
Прозоров Андрей Сергеевич – Валерий Панков
Наталья Ивановна, его невеста, потом жена – Екатерина Сибирякова
Кулыгин Федор Ильич, учитель гимназии, муж Маши -  Виталий Егоров
Вершинин Александр Игнатьевич, подполковник – Александр Феклистов
Тузенбах Николай Львович, барон, поручик - Андрей Кузичев
Соленый Василий Васильевич, штабс-капитан -  Андрей Мерзликин 
Чебутыкин Иван Романович, военный доктор – Михаил Жигалов,  Игорь Ясулович

Интервью Деклана Доннеллана газете "Коммерсант", 26 марта 2005 года, перед премьерой "Трех сестер"

– Вы не боитесь ставить Чехова?

– Я, в отличие от многих иностранцев, вообще в России чувствую себя очень комфортно и ничего не боюсь.

– Я имею в виду, что крупные зарубежные режиссеры обычно избегают предложений ставить Чехова с русскими в России. Боятся вступить в диалог с главным русским драматургом, так сказать, на его же территории.

– Ах, в этом смысле! Естественно, я волнуюсь, как сложится спектакль. Но не больше обычного. Дело в том, что я вообще в своей жизни часто ставил очень знаменитые пьесы, прежде всего шекспировские. Поэтому научился не пугаться мифов и пренебрегать ими. Что касается Чехова, то я могу сказать, что вырос на постановках его пьес в той же степени, что и на шекспировских спектаклях. В Англии постоянно ставили и ставят Чехова, как Шекспира всегда ставили и ставят в России. Я обычно говорю, что Чехов – великий английский драматург, а Шекспир – великий русский драматург. Кстати, английские клише чеховских постановок очень похожи на русские – играть каких-то никчемных и тоскующих людей. Между прочим, Чехов, как все великие писатели, сам играл со смешными клише. Андрей в пьесе жалуется: "Моя жена меня не понимает". Это же страшная банальность, так говорят все.

– Вы уже ставили здесь одну великую русскую пьесу – "Бориса Годунова". Кто сложнее – Пушкин или Чехов?

– Вообще, трудно ставить пьесу, которую знаешь почти наизусть. Я это особенно остро ощутил, когда делал в Москве "Двенадцатую ночь". Такую пьесу невозможно перечитать: память бежит впереди взгляда, она подсказывает текст прежде, чем ты успеваешь его увидеть глазами, а вместе с текстом подсказывает уже готовые старые решения и интерпретации.

– Неужели вы знаете "Три сестры" наизусть?

– Если и не наизусть, то слишком хорошо. Знаете, что мне по-настоящему помогло? В первые недели работы в Москве мне нездоровилось, поэтому вечерами я не выходил из дома и перечитывал рассказы Чехова. Конечно, я читал их когда-то раньше. Но именно теперь почувствовал их особую силу. Могу признаться, что никогда в жизни не испытывал столь живого контакта с литературой, как в эти вечера с Чеховым.

– Недавно у вас произошел творческий контакт с еще одним русским драматургом – Николаем Эрдманом. Вы поставили в Национальном театре в Лондоне его пьесу "Мандат". Это звучит интригующе и странно: у нас Эрдманом увлекались в годы горбачевской либерализации, а теперь его не ставят. Что англичанам до сатирической истории о первых годах советской власти?

– Это немыслимо смешная пьеса. Не только диалоги, но и сама ситуация очень смешна, я и сейчас смеюсь, стоит только подумать о ней. Я никогда не делал таких откровенно комедийных пьес, и мне было интересно. Пьеса о том, что в обществе воцарилась полная путаница и профанация, и чтобы подняться наверх, надо притвориться, что ты находишься в самом низу, что ты пролетарий. Люди абсолютно растеряны.

– Наверное, зрителям было интересно увидеть историю из жизни сталинского Советского Союза. А что нового о России лично вы почерпнули из "Трех сестер"?

– Не думал об этом. Даже ставя "Бориса Годунова", я старался поменьше думать о стране, народе, истории, побольше – о конкретных людях. Чеховская история – очень частная, семейная, глобальные пафосные раздумья тут неуместны.

– Но европейцы часто недоумевают, в чем проблема героинь. Если так хочется в Москву, купите билет и отправляйтесь в свою Москву. Чем сидеть и страдать.

– О да, это очень интересно! Мы об этом много говорили с актерами. Каждый имеет собственный ответ, и общего ответа нет. Но я не вижу тут ничего специфически русского. Это напоминает мне Джеймса Джойса и его Дублин. Мы все бываем не способны к действию, которое очень хотим совершить и которое со стороны кажется таким простым! Чехов дает понять, что у сестер Прозоровых достаточно денег, чтобы поехать в Москву, что они достаточно образованны, чтобы найти работу, что у них там наверняка много знакомых и так далее. Я уверен, что все мы понимаем, почему три сестры не едут в Москву, но хотим думать, что не понимаем. Потому что мы сами не едем в Москву! А если едем, то сходим с ума, разрушаем себя. Кстати, не забывайте, что в своем маленьком городе сестры были девушками из самой Москвы, а в Москве они тут же превратились бы всего лишь в девушек из провинции.

– Чехов был пессимистом?

– Он был ужасным пессимистом! Он находил жизнь пугающей, страшной, но, разумеется, по-другому, чем Достоевский. Я часто думаю, что случилось бы, доживи Чехов до революции. Повлиял ли бы он на нее? Куда бы эмигрировал? Написал бы, как планировал, пьесу о женщине, которая едет на Северный полюс? Хотя, конечно, эти вопросы бессмысленны?

– С каким ощущением от "Трех сестер" вы пришли на первую репетицию? Вообще, перед началом работы у вас есть представление о том, как будет выглядеть премьера?

– Я очень боюсь, когда начинают обсуждать концепции, спрашивать, "про что спектакль". Многие молодые режиссеры считают, что профессия режиссера состоит в том, чтобы держать актеров под контролем, то есть во власти своих идей. Но обычный человек приходит в театр не для того, чтобы попасть в диктаторское государство, а для того, чтобы увидеть другую жизнь. Поэтому способ работы у меня всегда один и тот же: подумать о пьесе, потом выбрать людей, то есть актеров, соединить их и попытаться придумать для них общую жизнь, не выпячивая своих собственных идей. Выбирая пьесу, режиссер выбирает объект для исследования, а не для самоутверждения.

– Ходят слухи, что дирекция Чеховского фестиваля планирует создать вам постоянную труппу в Москве.

– Правда? Это было бы восхитительно! У вас есть знакомый миллионер, который мог бы дать деньги? Если серьезно, то "Три сестры" будут моим четвертым московским спектаклем, если считать и "Ромео и Джульетту" в Большом. Получается, что я постепенно создал здесь целый репертуар.